Исупов
Гнев — и рассеянность. Из первого второе
проистекает лихо: подкидное
ритмическое житие — раз, и́
во что-то цирковое, во цветки
из ватмана, раскрашенные в травы
тысячелистник, короставник (справа
кровавник), превращается спустя
пол-странных-дня, «хотя тебя, сочтя,
что ты сумеешь, — помнишь? — отправляли
не в дали за картошкою: в подвале
Solánum tuberósum жив мешок?»
А я принёс бумагу. «Хорошо,
пленительно, кроши букет в окрошку».
И я крошу. И я смеюсь, в лепёшку
разбившись, но узнав в лесу лису,
вчера спустившись вниз: «Куда?» — «Внизу
при парусности должной встречный смеет
сносить и возвышать бумажным змеем».
И прочие нелепости вокруг
задумчивости некоей, на юг
сносящей и в другие страны света.
Потом залил коктейль в бутылки цвета
ноль-ноль-шестёрка-эй-четвёрка-и —
и сделал то, что должно, воя: «Пли».
Иллюстрация Gec Art / Saatchi Art
Оригинал Исупова
